Ты петроградец? Ярославец?
Аль из других каких ты мест?
Ступай, и в Питере, мерзавец,
Всем объяви мой манифест:
Моя-де милость всем едина
И кара тоже… по вине.
Ты что?! Навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Я на коне на белом еду,
Я еду-еду, не свищу,
Над вами одержав победу,
Я шкуру с вас со всех спущу!
Права штафирки-гражданина
Вам пропишу я на спине.
Мол-чать! Навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Я — офицер былой закалки,
Я службу нес при трех царях,
И не привык без доброй палки
Я речь вести о бунтарях.
Чтя свято волю господина,
Раб, подчиняйся ей вполне!
Да, да! Навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
"Хамья, — сказал я так в приказе, —
Не образумить без плетей".
Недаром мною на Кавказе
Пугают матери детей.
Я был грозой для осетина,
И кровь пустил я всей чечне,
Я… Стой навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Держал в ежовых рукавицах
Я всех солдат. Расчет простой:
Я был для них один в трех лицах —
И бог, и сын, и дух святой.
Без палки — что за дисциплина?
И особливо на войне.
Ну, ну! Навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Муштруя старою муштровкой
Белогвардейских дураков,
Держу по суткам под винтовкой
Нерасторопных мужиков,
Порю… На это есть причина:
Льнут, стервы, к красной стороне,
А ты… Навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
На Петроград своих болванов
Теперь я двигаю не зря:
Трон, где сидел дурак Романов,
Получит умного царя,
Хотя б меня, — не все ль едино?
Лишь только б жить по старине.
Держись навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Без черной масти нет колоды,
И масти нет без короля.
Я покажу вам, чьи — заводы!
Я покажу вам, чья — земля!
Клянуся честью дворянина,
Я дам вам землю… на луне!
Хе-хе! Навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Склонись же в скорби покаянной,
Мой верноподданный народ!
С белогвардейской ратью пьяной
Стоит Юденич у ворот.
Любуйся: это ль не картина?
Твой самодержец — на коне!
Стой, стой навытяжку, скотина!
Не смей дышать, подлец, при мне!
Жуя огрызок папиросы,
Я жду из Питера вестей:
Как наши красные матросы
Честят непрошенных "гостей"!
Фортов кронштадтских ли снаряды
Сметают "белые" ряды?
Или балтийские отряды
С пехотой делят все труды?
Но — без вестей я знаю твердо:
Там, где стоит наш Красный Флот,
Там — красный флаг алеет гордо,
Там — революции оплот,
Там красный фронт — броня стальная,
Там — нерушимая стена,
Там — тщетно пенится шальная
Белогвардейская волна!
По слухам, Юденичем сломана мощная
радиостанция Детского Села.
Радиостанция у Детского Села,
Увы, она уж не цела —
Воздушная скороговорка!
От Вудро Вильсона, злой радости полна,
Несется радиоволна
Ллойд-Джорджу в Лондон из Нью-Йорка:
"Ну, как дела? Ну, как дела?"
"Победа! Праздновать ее должны мы пышно.
Радиоголоса из Детского Села
Не слышно!"
А башня Эйфеля стучит-стучит-стучит:
"В России радио молчит!"
Как угорелые, в Париже
Буржуи мечутся по банкам, по кафе:
"Ура, Юденич-Галифе!"
"Побольше крови — к цели ближе!"
"Великолепные дела!"
"Победа, праздновать ее мы будем пышно,
Радиоголоса из Детского Села
Не слышно!"
Умолкло Детское. А жуть врагов берет:
"Юденич! Что ж он стал?
Вперед!"
Но у Юденича одышка.
Не уничтожена могучая волна.
Вся Русь Советская — одна
Коммунистическая вышка!
Глух лакированный апаш,
Но к тем, кто, век трудясь, живет
совсем не пышно,
К их сердцу братскому доходит
голос наш.
Им сердца нашего биенье
Слышно! Слы-ы-ы-ш-но!
Белогвардейские газеты сообщают, что
московские купцы ассигновали один миллион
рублей "николаевскими" тому полку
добровельческой армии, который первым вступит
в Москву.
Что, подлецы, довоевались?
Почем цена продажных душ?
На чем с купцами сторговались?
За то, чтоб вы в Москву ворвались,
Какой купцы сулят вам куш?
Хе-хе, талончик,
Ха-ха, талон
На миллиончик,
На миллион!
Не смоет никакое мыло
Кровавых пятен с палачей.
В полку б тысчонки две вас было,
"Бери: "пять катенек" на рыло
От благодарных богачей!"
Хе-хе, талончик,
Ха-ха, талон
На миллиончик,
На миллион!
Не повезло вам, душегубы:
Бумажки мимо проплыли.